Маленькие истории

[Mariuelle Capsule]

Название: Маленькие истории
Автор:  Mariuelle
Фэндом: Gokusen
Пэйринг или персонажи: Янкуми, Рюу Одагири, Хаято Ябуки, Рен Казама, Ямато Огата, Рейта Такасуги
Рейтинг: PG-13
Жанры: гет, слэш, романтика
Размер: драббл
Статус: в процессе

Описание:
Цикл маленьких историй о неподражаемой Янкуми и её учениках.
Истории не связаны друг с другом временной линией. Вразброс.

Шин Савада уехал в Африку. Рейта не уедет никуда.
Рюу пытается найти себя. Рен пытается найти Рюу.
Для Хаято настало время вернуться домой.

Обещание (Рейта/Янкуми)

Ког­да ус­тавший за дол­гий ра­бочий день, про­пах­ший нас­квозь ос­тывшим со­лёным ра­меном Ку­ма выс­лу­шива­ет го­рячую сбив­чи­вую речь Ян­ку­ми в пер­вый раз, он от­ри­цатель­но ка­ча­ет го­ловой, так ярос­тно, что де­вуш­ка да­же от­сту­па­ет на шаг, смут­но опа­са­ясь, что пух­лые рас­крас­невши­еся щё­ки её быв­ше­го уче­ника вот-вот зах­ло­па­ют друг о дру­га, как у пса Фуд­жи.

- Нет, нет, Ян­ку­ми, - в её име­ни нет и сле­да от зву­ка "о", но Ку­ма всё рав­но умуд­ря­ет­ся сы­то и удив­лённо ок­руглять пол­ный рот. - Ты заб­лужда­ешь­ся, - так и ска­зал, буд­то она - ма­лень­кая де­воч­ка, от­бивша­яся от ро­дите­лей. - Твой уче­ник со­вер­шенно не по­хож на Ши­на.

И она оби­жа­ет­ся, осоз­на­вая горь­кую прав­ди­вость его слов - по­тому что нет сом­не­ний в том, что Ку­ма зна­ет Ши­на луч­ше, чем кто-ли­бо. Оби­жа­ет­ся и сер­ди­то от­пи­хива­ет роб­ко пред­ло­жен­ный расс­тро­ив­шимся то­вари­щем аро­мат­ный ра­мен.

***


Рюу бур­чит что-то, не под­ни­мая бес­силь­но уро­нен­ную на ру­ки лох­ма­тую го­лову. В его вор­ча­нии нет ни кап­ли при­выч­но­го Ян­ку­ми раз­дра­жения, и она, обес­ку­ражен­ная этим фак­том, пу­та­ет­ся в сло­вах и мыс­лях, как дош­коль­ни­ца, за­мол­ка­ет и рас­те­рян­но смот­рит на ма­куш­ку быв­ше­го уче­ника. Зо­лотис­то-ры­жую, по-во­робь­ино­му встрё­пан­ную ма­куш­ку. Пре­дан­ная учи­тель­ни­ца в ней ра­дос­тно рас­тя­гива­ет угол­ки губ до ушей, га­дая, что же та­кое хо­рошее про­изош­ло в жиз­ни Ода­гири, что ок­ра­сило его ум­ную го­лову мо­лодо­го учи­теля в ве­сёлый цвет бун­тарс­тва стар­шей шко­лы. Рюу сей­час го­раз­до боль­ше, чем обыч­но, на­поми­на­ет то­го арис­токра­тич­но­го слож­но­го под­рос­тка из Ку­роги­на, ко­торый през­ри­тель­но под­жи­мал гу­бы на каж­дое её за­меча­ние, це­дил сло­ва сквозь бе­лые зу­бы и пы­тал­ся пе­рес­тать не­нави­деть шко­лу.

- Я го­ворю, что Рей­та... - отор­вавшись от со­зер­ца­ния зо­лотис­тых бли­ков на во­лосах Ода­гири, не­тер­пе­ливо про­дол­жа­ет Ян­ку­ми - и тут же але­ет, ког­да её пус­той оби­дев­ший­ся же­лудок, не по­лучив­ший прош­лым ве­чером ра­мен от Ку­мы, до­воль­но гром­ко да­ёт о се­бе знать.

Рюу не да­ёт им с же­луд­ком до­гово­рить, под­ни­ма­ет­ся, хлоп­нув ла­доня­ми по сто­лу. Мол­ча ро­ет­ся в сво­ей ще­голь­ской сум­ке и че­рез па­ру мгно­вений не­лов­ко­го мол­ча­ния, сму­щён­но хму­рясь, про­тяги­ва­ет нас­тавни­це бе­реж­но за­вёр­ну­тую в тря­пич­ную сал­фетку ду­шис­тую го­рячую бу­лоч­ку. Еда при­зыв­но ис­пуска­ет аро­мат мя­са и ово­щей, и жи­вот Ян­ку­ми вновь бун­ту­ет, вго­няя хо­зяй­ку в соч­ную по­мидор­ную крас­ку.

- Ешь, - сер­ди­то го­ворит Рюу. - Она до­маш­няя...

- Ты ис­пёк для ме­ня бу­лоч­ку? - за­дыха­ет­ся Ян­ку­ми. От уми­ления. И нес­терпи­мо гус­то­го за­паха пи­щи. - Мой дра­гоцен­ный уче­ник...

- Ко­неч­но же, это бы­ло не для те­бя, - бур­чит Рюу. Вспых­нувшие на его ще­ках виш­нё­вые пят­на на миг зат­ме­ва­ют да­же си­яние мед­ных во­лос. - И это не я го­товил.

Ян­ку­ми не­довер­чи­во взве­шива­ет на ру­ке тёп­лую неж­ную бу­лоч­ку. Рюу прав. Бо­гатым де­тям нет нуж­ды уметь го­товить. Бо­гатые де­ти, от­бивши­еся от ро­дите­лей, пи­та­ют­ся под­ножным кор­мом в за­худа­лых пиц­це­ри­ях и ка­феш­ках на уг­лах, не при­нимая та­кое изоб­ре­тение, как ду­хов­ка, всерь­ёз.
Зо­лотис­тое тес­то пах­нет слиш­ком аро­мат­но. Со скул Рюу мед­ленно схо­дит яр­кая крас­ка пре­датель­ско­го сму­щения. И со­пос­та­вив два и два, Ян­ку­ми по­бедо­нос­но улы­ба­ет­ся, за­быв на миг да­же про Рей­ту.

- Кто бы мог по­думать, что этот ху­лиган ста­нет та­ким та­лан­тли­вым по­варом? - до­воль­но мур­лы­чет де­вуш­ка, от­да­вая дол­жное ве­лико­леп­ной соч­ной на­чин­ке. - В Ку­роги­не от не­го бы­ло столь­ко проб­лем...

- О нём ник­то не ду­мал хо­рошо, - Рюу не­доволь­но по­жима­ет пле­чами, рас­се­ян­но еро­ша ры­жие ло­коны - и тут же баг­ро­ве­ет вновь, по­няв, что по­пал­ся. В глу­пую дет­скую ло­вуш­ку.

- Ябу­ки вер­нулся? - ве­село спра­шива­ет Ян­ку­ми. - Мои лю­бимые уче­ники не в си­лах да­леко уле­теть от ро­димо­го гнез­да!

Рюу со сто­ном ро­ня­ет го­лову на стол, и его вор­ча­ние то­нет в спо­лохе ры­жих, бе­зум­но яр­ких во­лос:
- Не го­вори с на­битым ртом. Кто те­бя толь­ко вос­пи­тывал?

И ког­да Ян­ку­ми сму­щён­но да­вит­ся мяг­кой мор­ковной струж­кой, зо­лотис­тые вих­ры взле­та­ют вновь:
- И кста­ти. Кто та­кой этот Шин, на ко­торо­го по тво­им сло­вам так по­хож Рей­та?..

***


Ку­ма, на­вер­ное, прав.
Рей­та от­ли­ча­ет­ся от Ши­на, как ли­сица от­ли­ча­ет­ся от мед­ве­дя. У Рей­ты, юно­го, свет­ло­го и лёг­ко­го, нет то­го стой­ко­го ду­шев­но­го рав­но­весия, то­го не­поко­леби­мого спо­кой­ствия, ко­торое от­ли­чало Ши­на, де­лало из рас­трё­пан­но­го не­сураз­но­го на вид маль­чиш­ки муж­чи­ну.

Шин всег­да мол­ча при­ходил Ян­ку­ми на под­мо­гу и бла­годар­ным мол­ча­ни­ем при­нимал её по­мощь сам.
Рей­та не вы­носит, ког­да она, рас­трё­пан­ная и ре­шитель­ная, вкли­нива­ет­ся в дра­ки. "Ты не мо­жешь со­вер­шать та­кие оп­ро­мет­чи­вые пос­тупки! Ты же учи­тель­ни­ца!"

Шин был серь­ёзен в тех си­ту­аци­ях, ко­торые Рей­та встре­ча­ет бес­печно. Рей­та взры­ва­ет­ся в тот мо­мент, ког­да Шин ос­тался бы спо­ко­ен.

Рей­та не­нави­дит учить­ся, не­нави­дит прос­то по­тому, что учё­бу на­зыва­ют важ­ной. Рей­та не­нави­дит всё, что лю­ди счи­та­ют "не­об­хо­димым каж­до­му ува­жа­юще­му се­бя мо­лодо­му че­лове­ку".
Шин лю­бил ма­тема­тику.
Шин лю­бил.
Шин.

Шин у­ехал в Аф­ри­ку. Шин не знал, вер­нётся ли.
Рей­та обе­ща­ет ос­тать­ся. Обе­ща­ет, воп­ре­ки зап­ре­там си­дя на кра­еш­ке учи­тель­ско­го сто­ла. Обе­ща­ет, с отс­тра­нён­ным ви­дом ожи­дая её воз­ле во­рот шко­лы. Обе­ща­ет, гля­дя в гла­за пря­мо и поч­ти стро­го. Да­же в бе­шеном по­рыве швыр­нув учеб­ник в дос­ку, пос­ле прось­бы Ян­ку­ми вес­ти се­бя при­лич­но, по­ка она сбе­га­ет и по­может ка­кому-то ху­лига­ну из быв­ших уче­ников ула­дить де­ла с мес­тной бан­дой бай­ке­ров, он обе­ща­ет. Обе­ща­ет, по­ка учеб­ник ле­тит. И да­же ког­да прось­ба пе­рехо­дит в при­каз, спа­ян­ный из ле­дяно­го же­леза, он обе­ща­ет. Ос­тать­ся.

Рей­та не по­хож на Ши­на.
И Ян­ку­ми ве­рит, что од­нажды ей удас­тся убе­дить се­бя, что это хо­рошо.

Хороший друг (Хаято/Рюу)

- Ха­ято.

Та­ке час­то ве­дёт се­бя как дев­чонка.

- Ха­ято...

Осо­бен­но в пос­леднее вре­мя. Осо­бен­но пос­ле пре­датель­ства Рюу. Ве­ро­ят­но, Та­ке не мо­жет по­верить. Он до­верял Рюу. Они все до­веря­ли. За до­верие при­ходит­ся пла­тить.

- Ха­ято, по­жалуй­ста...

У Та­ке гла­за ог­ромные. Как два ко­лод­ца. Два мох­на­тых рес­нитча­тых про­вала. Кто-то вы­чер­пал из этих глу­боких озёр всю во­ду, ос­та­вив лишь кап­ли на пе­ресох­шем дне.
Ха­ято не­нави­дит чувс­тво жаж­ды. Жаж­да ос­лабля­ет ор­га­низм, а боль­ше все­го на све­те Ха­ято не тер­пит чувс­тво­вать се­бя сла­бым. Быть мо­жет, это хо­рошо, что Рюу сей­час нет ря­дом. С Рюу, на­ходив­шимся обыч­но очень близ­ко, в ра­ди­усе ды­хания, он сла­бел, сер­дцем и те­лом. И да­же не злил­ся на се­бя.

Ха­ято ста­ра­ет­ся не смот­реть в гла­за Та­ке, ког­да под­ни­ма­ет го­лову. Ли­цо его дру­га на­поми­на­ет бе­лос­нежную пус­тую мас­ку с чёр­ны­ми про­вала­ми под рес­ни­цами. Да­же гу­бы блед­нее сне­га. Пос­ледний раз та­кое ли­цо Ха­ято ви­дел у Та­кеды сра­зу пос­ле пре­датель­ства Рюу, ког­да Ода­гири, вы­тирая ко­лючую кровь со злых раз­би­тых губ, не об­ра­тил вни­мания на про­тяну­тую роб­ко ру­ку ста­рого дру­га. Ха­ято пе­редёр­ги­ва­ет пле­чами, стря­хивая неп­ро­шен­ное чувс­тво ви­ны. Мо­жет быть, эта не­живая мас­ка прик­ле­илась к ли­цу Та­ке в тот раз и не схо­дила, а он лишь сей­час за­метил... Хо­рош друг.

- Что слу­чилось, Та­ке? - спро­сить не­об­хо­димо. В гла­за мож­но и не смот­реть.

Вмес­то от­ве­та Та­кеда де­ла­ет по­пыт­ку упасть на ко­лени. Он па­да­ет, Ха­ято под­ска­кива­ет от не­ожи­дан­ности, и оба они как два чёр­ти­ка из та­бакер­ки, по­качи­ва­ющи­еся на нож­ках-пру­жин­ках.

- Ка­кого?.. - бор­мо­чет Ха­ято. На­до по­высить го­лос или под­нять Та­ке, в об­щем сде­лать что-ни­будь, что вхо­дит в пре­рога­тиву ли­дера клас­са, но пе­ресох­шие ко­лод­цы в гла­зах дру­га всё-та­ки за­тяги­ва­ют в свою чёр­ную бес­прос­ветную глу­бину.

- Ха­ято, - Та­ке слиш­ком час­то про­из­но­сит его имя в этот день. И слиш­ком по­терян­но. - По­жалуй­ста. Это ка­са­ет­ся Рюу.

- На­до бы­ло до­гадать­ся, - Ха­ято от­го­ражи­ва­ет­ся от пе­ресох­ших ко­лод­цев сте­ной рес­ниц. Сте­на нек­репкая, и ему всё же при­ходит­ся сесть на стул, по­тянуть Та­ке вверх, зас­тавляя под­нять­ся. - Я же ска­зал не го­ворить мне о нём.

- Я не мо­гу ина­че, - ко­лод­цы на­пол­ня­ют­ся вла­гой, и это срод­ни из­дёвке. Со­лёная во­да не уто­лит му­читель­ную жаж­ду, а толь­ко раз­бе­редит пе­ресох­шее сад­ня­щее гор­ло. - Рюу - мой друг.

- Он те­бе не друг, - от­ре­за­ет Ха­ято, сжи­мая че­люс­ти. - Он нам не друг.

Та­ке сду­ва­ет­ся, как воз­душный ша­рик. Он го­тов упасть на ко­лени сно­ва. Он го­тов вре­зать Ха­ято в че­люсть, и Ха­ято это по­нима­ет. Но он по­нима­ет так­же, что Та­ке не смо­жет это­го сде­лать. Да­же ес­ли он сам вста­нет по стой­ке "смир­но" и под­ста­вит ли­цо для уда­ра.

- Хо­рошо, - на­конец - глу­хо, со свис­том, - го­ворит Та­ке, и Ха­ято до бо­ли страш­но, что он ед­ва не сло­мал то­вари­ща. - Хо­рошо. Не друг. Но ты всё рав­но...выс­лу­шай ме­ня.

На­до вы­дох­нуть че­рез нос, ус­по­ко­ить­ся, об­ло­котить­ся на ру­ки, что­бы го­лова, рас­пу­хая от пе­режи­ваний, не тя­нула к зем­ле:
- Я слу­шаю, - и до­бав­ля­ет-под­сла­щива­ет. - Что с ним не так? Что с Рюу?

- Он ус­тро­ил­ся на ра­боту, - бро­са­ет Та­ке. И за­мол­ка­ет не­уве­рен­но.

Ха­ято тер­пе­ливо ждёт, по­том от­зы­ва­ет­ся да­лёким эхом:
- Я очень рад за не­го.

Та­ке смот­рит на не­го ши­роко рас­пахну­тыми гла­зами, и в глу­бине их та­кая тос­кли­вая моль­ба, что Ха­ято ста­новит­ся не по се­бе. Со­вер­шенно не по се­бе.

- Во Frentzen, Ха­ято! Во Frentzen!

***


Ха­ято - хо­роший друг.
Толь­ко так он мо­жет объ­яс­нить са­мому се­бе тот факт, что ве­чером та­щит­ся в пыль­ном ав­то­бусе до коль­це­вой, а по­том не­хотя счи­та­ет ша­ги до две­рей клу­ба Frentzen. Он всё-та­ки идёт. В этот чёр­тов опас­ный Frentzen. К Рюу.

Ре­пута­ция у Frentzen от­вра­титель­ная, чер­нее, чем осен­няя грязь на по­дош­вах ста­рых бо­тинок Ха­ято. Frentzen - один из глав­ных пос­тавщи­ков у мес­тных нар­ко­баро­нов. Во Frentzen пос­то­ян­но оши­ва­ют­ся тём­ные, до­воль­но страш­ные лич­ности. И Ха­ято не мо­жет се­бе пред­ста­вить, что в этом мес­те за­был Рюу.

- Бо­гатень­кие маль­чи­ки не дол­жны ра­ботать в та­ких мес­тах, - шеп­чет па­рень се­бе под нос, ког­да его неб­режно от­талки­ва­ет пле­чом ме­дово улы­ба­ющий­ся ку­да-то вбок ох­ранник. Школь­ная фор­ма ви­нова­та. При­дёт­ся ид­ти в об­ход.

Ха­ято - хо­роший друг.
Толь­ко он и сам не мо­жет объ­яс­нить, для ко­го. Для Та­ке или всё же для Рюу?

- Бо­гатень­кие маль­чи­ки, - бур­чит Ха­ято, об­хо­дя не­поко­леби­мые ска­лы вну­шитель­ных му­сор­ных кон­тей­не­ров. - Бо­гатень­кие маль­чи­ки с не­понят­ны­ми при­чуда­ми...

Зо­лотис­тая ма­куш­ка Рюу, на­битая эти­ми са­мыми при­чуда­ми, как ого­род­ное чу­чело со­ломой, об­на­ружи­ва­ет­ся за кре­постью му­сор­ных ящи­ков. Ха­ято вновь ны­ря­ет за ящи­ки, ус­по­ка­ивая не­ожи­дан­но сбив­ше­еся ды­хание. Он за­метил толь­ко ма­куш­ку - и уже рас­те­рял всю уве­рен­ность. Что же бу­дет, ког­да он уви­дит всё ос­таль­ное, что к этой ма­куш­ке при­лага­ет­ся?..

Из сво­его ук­ромно­го уг­ла Ха­ято слы­шит, как Рюу бро­дит от сте­ны к сте­не в пло­хо ос­ве­щён­ном пе­ре­ул­ке, гре­мит бу­тыл­ка­ми. И да­же не взды­ха­ет. Мо­жет, Та­ке оши­ба­ет­ся?
Ос­колка­ми раз­ле­та­ет­ся бу­тылоч­ный звон за ящи­ками, че­реп­ка­ми рас­сы­па­ет­ся ли­хора­доч­ный по­ток мыс­лей Ха­ято. Он нап­ря­га­ет­ся не­доволь­но и слы­шит го­лос Рюу, чис­тый и звон­кий.

- Ка­кого чёр­та? - рез­ко спра­шива­ет Рюу, не­види­мый для Ха­ято, и тот вздра­гива­ет, уве­рен­ный, что его ук­ры­тие рас­ку­сили. Сто­ит вый­ти, но но­ги со­вер­шенно не по-ли­дер­ски ста­новят­ся ват­ны­ми. А Рюу про­дол­жа­ет. - Те­бе ска­зали здесь не по­яв­лять­ся.

"Мне не го­вори­ли," - за­поз­да­ло со­об­ра­жа­ет Ха­ято.

В ко­рот­кий мо­нолог Рюу впле­та­ет­ся дру­гой го­лос, гус­той и до­воль­но при­ят­ный:
- Брось, Ода­гири, ник­то не уз­на­ет, что я здесь был. Ты ведь не ска­жешь?

Ха­ято вслу­шива­ет­ся в тя­жёлое мол­ча­ние Рюу и вы­дыха­ет од­новре­мен­но с ним.

- Не ска­жу, - бро­са­ет Рюу. - Мне твоё при­сутс­твие без­различ­но.

И вновь мол­ча­ние, а Ха­ято, вжи­ма­ясь спи­ной в ящи­ки, пу­та­ет­ся в сво­их мыс­лях. Ка­кова ве­ро­ят­ность, что Рюу ска­жет ему то же са­мое?

Не­види­мый со­бесед­ник Рюу ко­рот­ко сме­ёт­ся:
- Ну же, Ода­гири, не будь та­ким хо­лод­ным! Я ведь при­шёл к те­бе, а не к этой кир­пичной сте­не. А вы с ней буд­то родс­твен­ни­ки.

- О, - рав­но­душ­но от­ме­ча­ет Рюу. - Ты оши­ба­ешь­ся. Я прос­то пы­лаю ог­нём.

Ха­ято фыр­ка­ет нес­лышно и прид­ви­га­ет­ся бли­же к ос­ве­щён­но­му прос­транс­тву меж­ду му­сор­ны­ми ящи­ками. Из сво­его ук­ры­тия он слы­шит, как тя­жело ды­шит со­бесед­ник Рюу. Как ра­неный зверь, рва­но и низ­ко. Так обыч­но ды­шат те, кто со­бира­ет­ся вре­зать Ха­ято. Поч­ти так, но на гра­дус вы­ше и с прон­зи­тель­ным свис­том ды­шит за­вуч Обезь­яна, ког­да уди­ра­ет по ко­ридо­рам шко­лы от разъ­ярён­но­го Тсуч­чи с его не­из­менным уг­ро­жа­ющим ве­ером.
...Так обыч­но ды­шал Рюу, ког­да Ха­ято гу­бами со­бирал сто­ны с его губ. Ког­да-то.

И это не к доб­ру. Так не ды­шат лю­ди с чис­той со­вестью. Так не ды­шат лю­ди, со­бира­ющи­еся сде­лать что-то мир­ное.
И по­это­му на воз­му­щён­ное ши­пение Рюу Ха­ято ре­аги­ру­ет мгно­вен­но. По при­выч­ке. Прос­то по­тому что он - хо­роший друг. Прос­то по­тому, что ник­то не сме­ет при­чинять Рюу боль. Кро­ме не­го. Он сры­ва­ет­ся с мес­та, от­талки­ва­ясь для раз­го­на от сте­нок му­сор­но­го ба­ка. Ус­пе­ва­ет за­метить зап­ро­кину­тую бес­по­мощ­но го­лову Рюу, его бе­лую шею с бе­шено бь­ющей­ся жил­кой. И чу­жую во­лоса­тую ру­ку в ще­голь­ском ру­каве, вце­пив­шу­юся в ры­жие во­лосы его од­ноклас­сни­ка. И бь­ёт ку­да-то - не­важ­но ку­да, от­то­чен­ный с го­дами удар сам при­дёт­ся ку­да на­до.
...Удар в ли­цо аг­рессив­но­му со­бесед­ни­ку Рюу при­ходит­ся не один. Два. Од­новре­мен­но. Ха­ято от­ме­ча­ет, что, ка­жет­ся, ус­пел за­быть, что Рюу не дев­чонка.

- Про­вали­вай, - не обо­рачи­ва­ясь, бро­са­ет быв­ший друг, по­ка его не­задач­ли­вый про­тив­ник, крях­тя, со­бира­ет со сте­ны ос­татки собс­твен­но­го дос­то­инс­тва. Ха­ято не дви­га­ет­ся с мес­та, уве­рен­ный, что Рюу об­ра­ща­ет­ся к пос­тра­дав­ше­му, но тут Ода­гири раз­во­рачи­ва­ет к не­му со­вер­шенно бе­лое - бе­лее, чем у Та­ке, ни еди­ной кро­вин­ки, - ли­цо. - Ты слы­шишь ме­ня, Ха­ято, про­вали­вай. Те­бе опас­но здесь быть, чем ты во­об­ще ду­ма­ешь...

- Я при­шёл, что­бы... - Ха­ято прис­лу­шива­ет­ся к пус­то­те в собс­твен­ной го­лове и пы­та­ет­ся по­доб­рать сло­ва. - Рюу!

Рюу прик­ры­ва­ет гла­за, под­жи­ма­ет гу­бы, а ры­жие во­лосы на его за­тыл­ке бес­по­мощ­но сто­ят тор­чком. И Ха­ято, тер­за­емый не­ожи­дан­ной жа­лостью, де­ла­ет шаг к быв­ше­му дру­гу:
- Рюу. Те­бе не сто­ит ра­ботать во Frentzen. Здесь опас­но.

- Я пре­дал вас, Ха­ято, - чёт­ко и хо­лод­но го­ворит Рюу. - Я трус. Ты и сам это зна­ешь. Ухо­ди, школь­ни­кам нель­зя по­сещать Frentzen. И вы­рубать по­сети­телей то­же нель­зя.

- Мы мо­жем по­гово­рить, - бес­по­мощ­но по­да­ёт го­лос Ха­ято. Он сно­ва слаб. Он не­нави­дит чувс­тво­вать се­бя сла­бым. - Рюу, чёрт возь­ми!

Рюу под­ни­ма­ет ру­ку к за­тыл­ку и мор­щится от бо­ли. И он выг­ля­дит нас­толь­ко рав­но­душ­ным к Ха­ято, нас­толь­ко хо­лод­ным и без­различ­ным, что тот не ус­пе­ва­ет ос­та­новить свой по­рыв. И це­лит Рюу в ли­цо. Сно­ва.
Не смог ос­та­новить­ся. Не смог ос­та­новить­ся.

Они при­вык­ли всё ре­шать ку­лака­ми.

Но сей­час Рюу не хо­чет ни­чего ре­шать. Он всё уже про­думал для се­бя. И Ха­ято ни­чего не мо­жет с этим по­делать.
Он не хо­чет боль­ше быть хо­рошим дру­гом.
Воз­можно, ду­ма­ет Ха­ято, гля­дя, как Рюу уно­сит в под­собное по­меще­ние Frentzen ящик с бу­тыл­ка­ми - сно­ва, сно­ва раз­вернув­шись к не­му рав­но­душ­ной спи­ной - воз­можно, он ни­ког­да и не был хо­рошим дру­гом.

Наваждение (Рюу, Рен)

Они ждут Ян­ку­ми в пус­том тём­ном клас­се уже око­ло чет­верти ча­са, а этот нес­час­тный маль­чиш­ка, Рен, всё ещё - как на­пуган­ный, встрё­пан­ный ще­нок - ша­раха­ет­ся от при­та­ив­шихся по уг­лам шо­рохов и то и де­ло по­рыва­ет­ся не­замет­но убе­жать.

Рюу ощу­ща­ет, как в гру­ди мох­на­тым ком­ком во­роча­ет­ся утом­ле­ние. Он ус­тал. Ус­тал пе­рех­ва­тывать пре­дуп­режда­ющим взгля­дом су­дорож­ные дви­жения Ре­на в сто­рону вы­хода, ус­тал наб­лю­дать, как по­терян­но опус­ка­ют­ся пле­чи его мол­ча­ливо­го со­седа каж­дый раз, ког­да его по­бег вновь сры­ва­ет­ся.
Ус­тал нап­ря­жён­но ду­мать, как по­мочь маль­чиш­ке вы­путать­ся из этой ис­то­рии с нар­ко­тика­ми. Дав­но он не раз­мышлял ни о чём так ста­ратель­но, до го­лов­ной бо­ли... По­жалуй, с то­го мо­мен­та, ког­да Ха­ято, по­теш­но за­дирая нос, за­явил, что стал дос­та­точ­но взрос­лым, что­бы са­мому вы­путы­вать­ся из пе­ред­ряг.

- Че­го ты бо­ишь­ся? - на­конец по­да­ёт го­лос Рюу, и это зву­чит хрип­ло и не­ожи­дан­но да­же для не­го са­мого. Рен, сжав­ший­ся в уг­лу, под­ни­ма­ет на не­го взгляд, и Рюу с приг­лу­шён­ным, не­умес­тным удо­воль­стви­ем от­ме­ча­ет, что его Ка­зама не бо­ит­ся точ­но. - Или ко­го. По­лицию? Ян­ку­ми?

Рен хмы­ка­ет не­уве­рен­но и быс­трым, до ми­лого ма­шиналь­ным жес­том еро­шит тём­ную коп­ну во­лос:
- Не по­лицию, - он то­же ох­рип. От дол­го­го мол­ча­ния и сдер­жи­ва­емой бо­ли. - Ме­ня час­то по­доз­ре­ва­ют. Ес­тес­твен­ным бы­ло при­вык­нуть уже.

- Я мо­гу те­бя по­нять, - от­зы­ва­ет­ся Рюу. Они по­хожи, в кон­це кон­цов. Они поч­ти оди­нако­вые. По­терян­ные. Оз­лоблен­ные и вы­зыва­ющие злость у ок­ру­жа­ющих. По­доб­ранные слиш­ком мяг­ко­сер­дечной, до­вер­чи­вой Ян­ку­ми.

Рен вски­дыва­ет го­лову, блес­нув гла­зами поч­ти бла­годар­но. И сно­ва мол­чит. Уп­ря­мый.

Рюу де­ла­ет ещё од­ну по­пыт­ку:
- Ян­ку­ми?..

Ещё мгно­вение не­довер­чи­вой ти­шины, и Рен ки­ва­ет, раз­брыз­ги­вая ви­нова­тые кап­ли с угол­ков по­тем­невших глаз:
- Мне так стыд­но пе­ред ней... Я не хо­тел, ни за что не хо­тел дос­тавлять ей проб­ле­мы! За­чем ты ей поз­во­нил?

И он смот­рит от­ча­ян­но, и в гла­зах его - чёр­ные ле­дяные ку­бики смёр­зших­ся слёз. И Рюу не­лов­ко прид­ви­га­ет­ся бли­же, чувс­твуя се­бя поч­ти Ян­ку­ми.

- Не ви­ни се­бя. Она вля­палась бы в ка­кую-ни­будь пе­ред­ря­гу и без те­бя, - прид­ви­га­ет­ся ещё, ка­са­ясь ру­кавом ру­баш­ки опу­щен­но­го бес­силь­но пле­ча Ре­на. - Это же Ян­ку­ми, - и до­бав­ля­ет при­миря­юще, так мяг­ко, как уме­ет, и всё рав­но не­дос­та­точ­но. - Так она хо­тя бы бу­дет у нас на ви­ду.

Рен взды­ха­ет пре­рывис­то, ко­сит­ся по-те­лячьи ис­пу­ган­но на ру­ку Ре­на, ус­по­ка­ива­юще ле­жащую на пар­те сов­сем ря­дом с его собс­твен­ны­ми сжа­тыми в ку­лак паль­ца­ми - и не­ожи­дан­но, с горь­ко-нас­мешли­вым хмы­кань­ем, уты­ка­ет­ся лбом в пле­чо уте­шите­ля, вы­зывая у то­го ко­рот­кий изум­лённый вздох.

- Я бы по­верил те­бе, - с от­ры­вис­тым смеш­ком бор­мо­чет Рен, и его го­рячее ды­хание об­жи­га­ет Рюу пле­чо че­рез хлоп­ча­тую ткань ру­баш­ки. - Ес­ли бы ты сам ве­рил се­бе. Ты ме­ня то­же ви­нишь, хо­тя ед­ва зна­ешь. Мне не при­выкать... Ме­ня ви­нят всег­да.

Рюу мол­чит, наб­лю­дая за мрач­ным валь­сом бли­ков на тём­ной гла­ди во­лос Ре­на. Хо­лод­ный, как у щен­ка, нос уты­ка­ет­ся ему в шею, где-то чуть ни­же нап­ря­жён­ной ни­ти сон­ной ар­те­рии. Рен со­пит не­доволь­но и грус­тно, как оби­жен­ный ре­бёнок, мох­на­тая гри­ва его во­лос ще­кочет Рюу щё­ку, и это так зна­комо, и Рюу ста­ра­ет­ся ды­шать мед­леннее, что­бы не спуг­нуть вне­зап­но нах­лы­нув­шее жгу­чее вос­по­мина­ние. О том, кто точ­но так же, поч­ти не­от­ли­чимо, ты­кал­ся но­сом в пле­чо, за­девал не­пос­лушны­ми во­лоса­ми ску­лы, рес­ни­цы, и со­пел, и ды­шал го­рячо. О том, кто сей­час был как-то слиш­ком да­леко. О том, о ком пе­ри­оди­чес­ки с жа­ле­ющей улыб­кой спра­шивал Та­ке. О Ха­ято.

И на­до бы отс­тра­нить­ся, и не пе­реби­рать боль­ше ус­по­ка­ива­юще мяг­кие во­лосы Ре­на...или Ха­ято...кто это сей­час?..

...И дверь рас­па­хива­ет­ся - как во всех де­шёвых, ти­повых ме­лод­ра­мах, нек­ста­ти - и вле­та­ет Ян­ку­ми. Рен ис­пу­ган­но под­ска­кива­ет, как мя­чик, и де­вуш­ка от­ра­жа­ет­ся в его гла­зах вмес­те со сво­ими не­лепы­ми хвос­ти­ками пос­ре­ди озе­ра неж­ной го­речи. И "Ян­ку­ми, не вме­шивай­ся в мои де­ла!", и "Ка­кая же ты бес­толко­вая...", и "Я не хо­чу втя­гивать те­бя в это...", и "Ян­ку­ми, Ян­ку­ми, Ян­ку­ми..."

Ян­ку­ми смот­рит расс­тро­ен­но и сер­ди­то, сжи­ма­ет рас­те­рян­но ру­ки:
- Ка­зама...

Рен бро­са­ет быс­трый, по­терян­ный взгляд на Рюу, сдви­га­ет бро­ви:
- Я справ­люсь со всем сам.

Ещё один че­ловек при­выч­ны­ми, от­то­чен­ны­ми по­лук­ру­жи­ями оги­ба­ет не­ров­ные ря­ды парт. Яма­то, ка­жет­ся. Луч­ший друг Ре­на. Его Рюу ед­ва за­пом­нил в пер­вую встре­чу. При­метил толь­ко ос­трую ры­жину в не­пос­лушных куд­рях да не­довер­чи­вый взгляд. И то, с ка­кой жад­ной пос­пешностью Рен ло­вил каж­дую эмо­цию на его ли­це.

- Ка­кого чёр­та? - да, го­лос Яма­то Рюу то­же за­пом­нил, толь­ко сей­час ед­ва уз­на­ёт сре­ди ры­чащих, бес­по­кой­ных нот. - По­чему ты ни­кому не ска­зал, Рен? По­чему ты не ска­зал мне?

Рен взды­ха­ет пре­рывис­то и го­рячо - и на вы­дохе нап­ря­жён­но-неж­но "Яма­то..."
И Рюу чу­дит­ся, буд­то его об­ли­ли вед­ром ле­дяной во­ды. Ря­дом с Ре­ном мес­то не для не­го, ря­дом с Ре­ном мес­то не пус­ту­ет. Рен - не Ха­ято. И на­важ­де­нию под­да­вать­ся нель­зя.

Совершенно не опасно (Хаято, Янкуми)

Рен сра­зу ре­ша­ет для се­бя, что этот па­рень в по­ношен­ном пид­жа­ке, что до не­лепос­ти ши­рок ему в пле­чах - на раз­мер, как ми­нимум, - опа­сен. Школь­ная при­выч­ка под­ме­чать по­тен­ци­аль­ных вра­гов ещё не ус­пе­ла сте­реть­ся из па­мяти.

Нез­на­комец сто­ит на уг­лу ули­цы, то и де­ло за­дум­чи­во-рас­те­рян­но взъ­еро­шивая ко­рот­кую, не­ров­но об­кром­санную, пу­шис­тую, как кро­личья шерсть, коп­ну тём­ных во­лос. Рен мыс­ленно рас­счи­тыва­ет свой мар­шрут та­ким об­ра­зом, что­бы обой­ти ве­ро­ят­ную уг­ро­зу, од­новре­мен­но на­де­ясь на­де­ясь, что Рюу, с ко­торым они до­гово­рились встре­тить­ся, не зас­та­вит се­бя ждать. Рюу. Ко­торо­го Рен, не на­де­ясь на сог­ла­сие, роб­ко поп­ро­сил по­мочь ему ос­во­ить­ся в школь­ной биб­ли­оте­ке в пер­вый день под­ра­бот­ки, ибо Ян­ку­ми - вот ведь на­до­ед­ли­вая! - серь­ёз­но обес­по­ко­илась судь­бой сво­его "дра­гоцен­но­го уче­ника" пос­ле той от­вра­титель­ной ис­то­рии с нар­ко­тика­ми и, вклю­чив все свои ме­тоды убеж­де­ния, по­дыс­ка­ла Ре­ну ра­боту в по­ле её собс­твен­но­го зре­ния. В школь­ной. Биб­ли­оте­ке. И как она толь­ко смог­ла убе­дить ди­рек­то­ра Са­вата­ри, обой­дясь при этом без чле­нов­ре­дитель­ства и не­нуж­ных об­мо­роков? В об­мо­рок - до­воль­но глу­бокий - сле­дова­ло в этом слу­чае па­дать ди­рек­то­ру. Рен слиш­ком хо­рошо зна­ет Ян­ку­ми, что­бы сом­не­вать­ся в этом...
И он, уз­нав о сво­ём но­вом за­дании, об­ра­тил­ся к Рюу. А Рюу...Рюу сог­ла­сил­ся по­мочь ему.

До нез­на­ком­ца, чья стат­ная, строй­ная фи­гура ве­ет нез­ри­мой опас­ностью, ос­та­ёт­ся сов­сем нем­но­го, и Рен ма­шиналь­но сбав­ля­ет шаг. Он не бо­ит­ся - ещё че­го! - прос­то Яма­то как-то ска­зал ему в по­рыве не­доволь­ства, что "его вы­раже­ние ли­ца так и вы­ража­ет же­лание хо­рошень­ко под­рать­ся".
На­вер­ное, он ду­ма­ет слиш­ком гром­ко, по­тому что па­рень на уг­лу рез­ко обо­рачи­ва­ет­ся к не­му. Не всем кор­пу­сом, а слег­ка же­ман­но, толь­ко го­лову по­вора­чива­ет. Слиш­ком ос­трые ску­лы, слиш­ком спо­кой­ные стрел­ки бро­вей. Рен вздёр­ги­ва­ет под­бо­родок. Так, на­вер­ное, ещё вы­зыва­ющей, Ян­ку­ми приш­ла бы в ужас...
Мгно­вение они с нез­на­ком­цем смот­рят друг дру­гу в гла­за, а по­том Рен ви­дит, как с мох­на­тым об­ла­ком во­лос его ви­зу­аль­но­го со­бесед­ни­ка, сме­шива­ют­ся чу­жие ры­жие бли­ки.

И Рен уз­на­ёт этот ме­довый цвет, и ма­шиналь­но де­ла­ет шаг впе­рёд:
- Эй, Рюу! - слиш­ком гром­ко, но нез­на­комец выг­ля­дит опас­ным, как...поч­ти как якуд­за, а Рюу сто­ит слиш­ком близ­ко к не­му.

Пред­по­лага­емый "якуд­за" вздра­гива­ет от зву­ков его го­лоса и обо­рачи­ва­ет­ся. Да­же рез­че, чем в прош­лый раз. Рен слы­шит его пре­рывис­тый вздох - тя­гучий, как мёд, буд­то спе­ци­аль­но сос­тавлен­ный из дол­гих глас­ных, - а по­том ви­дит, как чу­жая ру­ка ло­жит­ся Рюу на пле­чо.

И это опас­но.

Рюу бро­са­ет на Ре­на слож­но трак­ту­емый взгляд и что-то го­ворит нез­на­ком­цу, очень ти­хо, быс­тро ше­веля гу­бами. И тот слу­ша­ет­ся, уби­ра­ет ру­ку и сму­щён­но, буд­то не зная, ку­да деть став­шую не­лов­кой часть те­ла, су­ёт в кар­ман, при­нимая со­вер­шенно бан­дит­ский, за­лих­ват­ский вид. И Рюу...улы­ба­ет­ся. Рен со­вер­шенно не пред­став­ля­ет, как мож­но улыб­нуть­ся че­лове­ку с та­кими опас­но при­щурен­ны­ми гла­зами. А ещё он по­нима­ет, что не пред­став­лял до это­го мо­мен­та, как выг­ля­дит улыб­ка Рюу...

- Кто это? - поч­ти шеп­чет Рен, ког­да Рюу приб­ли­жа­ет­ся к не­му, пе­ри­оди­чес­ки обо­рачи­ва­ясь на спи­ну уда­ля­юще­гося нез­на­ком­ца. - Он выг­ля­дит...как ма­фия...

Рюу смот­рит па­ру мгно­вений не­пони­ма­юще, по­том улы­ба­ет­ся сно­ва, ко­рот­ко и ве­село:
- Ты оши­ба­ешь­ся, за­веряю те­бя. У это­го пар­ня нет ни­чего об­ще­го с ма­фи­ей.

***


Спер­ва они ре­ша­ют заг­ля­нуть к Ян­ку­ми, по­тому что... Прос­то по­тому, что это Ян­ку­ми. И это так при­выч­но. Ещё со шко­лы.
Но Рен по­нима­ет, что сов­сем не был го­тов уви­деть у чёр­но­го вхо­да в свой быв­ший класс уже зна­комую спи­ну в чёр­ном пид­жа­ке.

Школь­ные го­ды на­учи­ли всег­да дер­жать се­бя в ру­ках, по­это­му он ед­ва ка­са­ет­ся паль­ца­ми тёп­ло­го за­пястья иду­щего ря­дом Рюу:
- Что ему нуж­но?

- Он при­шёл к Ян­ку­ми, - прос­то от­ве­ча­ет Рюу, и Рен отод­ви­га­ет­ся от не­го, не по­нимая.

- Что он хо­чет от неё?

И Рюу фыр­ка­ет, буд­то Рен ска­зал что-то смеш­ное:
- А что мож­но хо­теть от Ян­ку­ми?

Он прав, он так прав, и от это­го Ре­ну ещё тре­вож­нее, и он спе­шит за уда­ля­ющей­ся спи­ной и ос­тры­ми ши­пами взъ­еро­шен­ных тём­ных во­лос.

Дей­стви­тель­но, что мож­но ещё хо­теть от Ян­ку­ми? От взбал­мошной, без­рассуд­ной Ян­ку­ми? По­это­му Рен поч­ти не удив­лён, ког­да нез­на­комец в пид­жа­ке ак­ку­рат­но от­кры­ва­ет дверь в 3D класс и спо­кой­но идёт по про­ходу меж­ду пар­та­ми под пе­рек­рёс­тным обс­тре­лом трёх де­сят­ков глаз уче­ников.
Ян­ку­ми сто­ит спи­ной к клас­су и ув­ле­чён­но рас­пи­сыва­ет на дос­ке ре­шение ка­кой-то ма­тема­тичес­кой за­дачи. Её вни­мание не­воз­можно прив­лечь в та­кие мо­мен­ты - Рен изу­чил все её осо­бен­ности - и она не ре­аги­ру­ет да­же на приг­лу­шён­но-воз­му­щён­ный воп­рос из за­та­ив­ше­го ды­хание клас­са:
- Кто ты, чёрт возь­ми?

"Кто ты?" - пов­то­ря­ет про се­бя Рен.
Рюу ря­дом с ним аб­со­лют­но спо­ко­ен. Впро­чем, он та­кой всег­да, и Рен да­же хо­чет за­дох­нуть­ся от не­ожи­дан­но­го воз­му­щения, но не ус­пе­ва­ет, по­тому что нез­на­комец на­конец дос­ти­га­ет учи­тель­ско­го сто­ла, раз­вязно об­ло­качи­ва­ет­ся на не­го лок­тя­ми и го­ворит мяг­ким, бар­хатным го­лосом:
- Ми­леди?

И класс за­мол­ка­ет, ус­ми­ря­ет своё жуж­жа­ние. Буд­то кам­нем пе­рек­ры­ли жур­ча­ние ручья.
Спи­на Ян­ку­ми нап­ря­га­ет­ся, и мел от­прав­ля­ет­ся из её рук на стол. А ког­да она мед­ленно обо­рачи­ва­ет­ся, нез­на­комец рез­ким, уг­ро­жа­ющим дви­жени­ем хва­та­ет её за во­рот спор­тивной кур­тки и тя­нет к се­бе. С гро­хотом па­да­ет пар­та в пер­вом ря­ду, и Рей­та вска­кива­ет - ярос­тное ли­цо бе­лее сне­га, на гу­бах дро­жат уг­ро­зы, го­товые сор­вать­ся. Ян­ку­ми, не от­во­дя нап­ря­жён­но­го взгля­да от ли­ца сво­его про­тив­ни­ка, жес­том при­казы­ва­ет Рей­те сесть на мес­то. Встре­вожен­ный Рен с удив­ле­ни­ем об­на­ружи­ва­ет, что Рюу креп­ко дер­жит его за по­дол фут­болки, не да­вая тро­нуть­ся с мес­та. Рюу не вы­казы­ва­ет бес­по­кой­ства, зна­чит, всё в по­ряд­ке, так? И Рен ос­та­ёт­ся. Он до­веря­ет Рюу.

Ян­ку­ми и её про­тив­ник про­дол­жа­ют мол­ча смот­реть друг дру­гу в гла­за. А по­том гу­бы нез­на­ком­ца тро­га­ет лёг­кая улыб­ка, и паль­цы, сжав­шие во­рот­ник де­вуш­ки, раз­жи­ма­ют­ся. Од­новре­мен­но Рюу от­пуска­ет фут­болку Ре­на.

- Хей, - го­ворит нез­на­комец, улы­ба­ясь. Ши­роко и от­кры­то. И сра­зу ста­новит­ся нас­толь­ко не­опас­ным и при­вет­ли­вым, что Рен гром­ко вы­дыха­ет от об­легче­ния. - Хей. Я вер­нулся, Ян­ку­ми.

И Ян­ку­ми мол­чит ещё од­но мгно­вение, дол­гое мгно­вение. А по­том из­да­ёт та­кой ра­дос­тный, сов­сем де­вичий писк, что у Ре­на зак­ла­дыва­ет уши.

- Ябу­ки! - вы­дыха­ет Ян­ку­ми и пря­мо че­рез стол по­виса­ет на пле­чах не­дав­не­го про­тив­ни­ка. - Ябу­ки, не­уже­ли это ты!..

И сно­ва вска­кива­ет Рей­та, сно­ва бе­лый, сно­ва с воз­му­щени­ем в гла­зах. Рев­ность - ос­трый не­дуг.
Рен ки­да­ет быс­трый взгляд на Рюу. Рюу улы­ба­ет­ся. Сно­ва. Рас­слаб­ленно и мяг­ко.

- Это Ха­ято, - го­ворит Рюу, не гля­дя на Ре­на, но об­ра­ща­ясь к не­му. - Мой од­ноклас­сник. Та­кой бы­ла их пер­вая встре­ча с Ян­ку­ми.

- Мой лю­бимый уче­ник вер­нулся в своё гнез­до! - вос­кли­ца­ет Ян­ку­ми, отс­тра­ня­ясь от сму­щён­но­го Ха­ято. - Ты выг­ля­дишь, как муж­чи­на, Ябу­ки! И что ты сде­лал с во­лоса­ми?

- А ты вот ни­чего не сде­лала со сво­ими глу­пыми хвос­ти­ками, - сер­ди­то бур­чит Ха­ято, за­путы­вая паль­цы в ко­рот­ких вих­рах. - Хо­тя те­бе не по­меша­ло бы...

И всё сра­зу вста­ёт на свои мес­та. И Рей­та ус­по­ка­ива­ет­ся нем­но­го. И Рен вспо­мина­ет, что, ка­жет­ся, опоз­дал в пер­вый ра­бочий день, и Са­вата­ри те­перь бу­дет мсти­тель­но бу­шевать. И Ха­ято на­конец обо­рачи­ва­ет­ся к Рюу и улы­ба­ет­ся ему, очень неж­но:
- Да, Ян­ку­ми, я вер­нулся...

@темы: "Gokusen"